Неоконченный роман. Начала писать где-то в начале 2004ого года... , а закончить так и не смогла...
читать дальше"Смешная штука жизнь... Иногда она выбирает странные способы сделать тебя счастливой... сначала даже может показаться, что всё очень плохо...
...Обычное лето... Зеленое, немного жаркое и сухое. Солнечное. Просто лето. В один из обычных летних городских дней я вышла на улицу с целью просто увидеть мир. На меня может иногда такое найти: кажется, что я совсем ничего не знаю об окружающей меня реальности. Тогда я иду туда, куда в нормальной расположении духа не пойду никогда. Например, как в этот день - "вышка" у железной дороги. "Вышка" - это в моем понимании виадук - невысокая лестница, которая проходит над железнодорожными путями. Сверху открывается потрясающий вид: город, к которому ведут пути, по ним шумно и задорно бегают поезда и составы... Меня с детства привлекал этот шум: он сообщал о приезде в город новых и старых людей. Некоторые из них были рады возвращению домой, некоторые еще никогда у нас не были, и их глаза горели необыкновенными огоньками... Я люблю бегать на вокзал и встречать приезжих, заряжаться их настроением... Но в тот день я выбрала не вокзал, а "вышку". Мне хотелось насладиться одиночеством, хотелось поразмыслить над своей жизнью...
...Итак, сорокоградусная жара, железнодорожный переход над путями и я в туманном настроении. Я пыталась вслушаться в гул проезжающего поезда. Почему-то мне казалось, что он напевает одну из моих любимых детских песенок: "Солнышко лучистое улыбнулось весело, потому что с девочкой мы запели песенку...". Я пела ее в детском саду. ... Я постоянно забывала текст этой песенки и мама помогала мне. А воспитательница всегда повторяла маме, что гордится моей памятью... Так еще с самого детства мою жизнь начали преувеличивать и преукрашивать. В начальной школе я входила в тройку лучших учениц. Мне нравилось, что весь класс равняется на меня. Что было очень странно: я была очень скромной девочкой и никогда не желала излишенего внимания. И так вся жизнь... старшие классы, первая влюбленность...домашнее животное, о котором я мечтала с пеленок - кошка... переходный возраст... Все казалось таким бессмысленным и ненужным... Мне постоянно хотелось найти ответ на простой вопрос: зачем я живу? Для чего? В чем же он состоит, этот таинственный и никому неизвестный смысл жизни...?
Потом вторая, уже более сильная и определенная влюбленность. Парень, который старше меня на пять лет, очень красивый, очень... а что очень? Сейчас я не смогу ответить. А тогда он казался мне самым странным и необычным человеком. Он был в моей жизни всем! Но я ему была совсем не нужна... Да... Он менял девушек каждый день. Боже! Я действительна была слепа в своей любви! Но этот человек научил меня любить! Благодаря ему я узнала, что такое боль разлуки и радость встреч, он был единственным человеком, который смог открыть мне слезы радости, который даря мне свою улыбку - дарил мне весь мир! Теперь это так приземленно, но тогда... тогда я знала для чего живу: ... для него! Для того, чтобы жить и думать о нем, чтобы мечать о нем, чтобы молиться за его счастье, чтобы наслаждаться его взглядом, чтобы верить в то, что стук его сердца - самый прекрасный звук во Вселенной... Наверное часть этой любви до сих пор живет в моей душе... Ведь из-за чего-то я перестала обращать внимание на всех остальных парней. Я просто не вижу в них ничего, что могло бы привлечь меня. Совсем ничего. Они... обыкновенные!!! Никто из всех моих знакомых не понимает меня, так как мне бы этого хотелось, никто из них не чувствует, чего я ожидаю от жизни... они не видят моей души...
Вдруг мимо пронесся поезд, и я подумала, что так пройдет и вся моя жизнь: с целью пройти маршрут от начала до конца и чем скорее тем лучше. Так если нет точного конца моего пути, зачем медлить? Я же могу побить все сроки и дойти до конца очень быстро! Ничто меня не задерживает... и никто...
Я бросаю взгляд вниз... высоко. Нет никаких шансов остаться калекой, если упадешь отсюда... только дорожка на тот свет. Мне становится не по себе от таких мыслей... Нет! Я не стану убегать от ничего! Пусть лучше старушка с косой сама приходит ко мне! Зачем я буду делать ее работу? Не дождетесь. Только нужно понять, осознать, почувствовать... где должна протекать моя жизнь и с кем? Как найти то, чего возможно не существует? Не знаю...
Смотрю на горизонт... Красиво: закат, солнце уже преобрело насыщенный красный цвет, облака стали похожи на фиалки: малиновые и фиалетовые, с огромной силой притягивают к себе... Вдруг слышу тяжелый выдох где-то неподалеку. Оборачиваюсь: на ступеньках полулежит-полусидит парень лет двадцати, у него что-то с ногой... какое-то неестественное положение... Я направляюсь к нему. Он подает голос:
- Не надо! Остановись. - Я с трудом останавливаюсь, не понимая причину его слов.
- У тебя есть телефон? - почти шепотом произносит он.
- Да.
- Звони в скорую, пусть поторапливаются, долго я не выдержу.
Я судорожно набираю номер, что-то объясняю им, слышу долгожданное "Едем" и отключаюсь.
- Что с тобой?
- Я... я... я упал.
- Упал? Но... как? Откуда? Это же виадук! Здесь неоткуда падать!
- Я упал из вагона, а сюда поднялся потому, что не мог докричаться до тебя, ты была погружена в свои мысли.
- А работники дороги? Где все, черт возьми?
- Мне не пришлось выбирать: увидел тебя - пополз к тебе. Больше никого не нашел.
- Я могу чем-нибудь тебе помочь?
- Ты уже помогла. Если скорая успеет, то меня спасут. Я надеюсь...
Я не знала, чем его преоборить. Я все пыталась достучаться до его слов: упал из вагона... как такое может быть? Парни обычно из вагонов не вываливаются... Неужели он хотел покончить с собой?
- Нет! Ты ошибаешься. Я не убивал себя.
- Откуда ты...
- Я умею читать мысли, не забивай себе голову. Я очень тебе благодарен. Ты мне помогла. А теперь лучше спустись вниз и укажи дорогу врачам, сами они не найдут.
- Давай попробуем вместе спуститься?
- Нет, мы не станем этого делать. Это может навредить моей и без того переломанной ноге, вернее тому, что от нее осталось. Просто спустись вниз, пожалуйста!
- Почему ты гонишь меня? Неужели одному тебе будет легче бороться?
- Да!
Мне было странно осознавать, что человек, который только что перенес глубочайшее потрясение отказывается от общества. Но я не могла больше выносить его измученного и страдающего лица. Мне пришлось уйти. Когда я начала спускаться, он прошептал:
- Подожди!
- Да?
- Прости...
- Все нормально. Экономь силы. Крепись! Все с тобой будет хорошо! Врачи все сделают. Вот мой телефон. Позвони, пожалуйста, когда приедешь в больницу, чтобы я успокоилась. Обещаешь? Все. Теперь молчи и не волнуйся.
Я показала врачам, где он лежал. Я видела, как ни уложили его на носилки. Я слышала его стоны... Мне было так жаль его. Такой красивый молодой парень, каким-то образом покалечил сам себя... О, Боже! Как сурова жизнь, с теми, кто хочет от нее убежать. Правильно: я не поверила, что он - не самоубийца.
Прийдя домой, я не могла отойти от телефона. Не могла есть, говорить, смотреть телевизор... я не могла ничего делать! Только думала о произошедшем. Я даже не спросила его имени...
Так прошло четыре дня. Сплошное ожидание неизвестности... Вечером четвертого дня телефон зазвонил и в душе прозвучал его голос: "Звонят по моему поручению. Бери трубку. Прости, что не смог позвонить сам". Я сняла телефонную трубку: оттуда прозвучал нежный женский голос:
- Здравствуйте. Я из больницы. Несколько дней назад одна девушка из вашей квартиры помогала парню на вокзале. Могу я ее услышать?
- Это я. Здравствуйте! Как он?
- Ой, девушка! Как мы вам благодарны! Если бы вы только знали! Если бы не вы...
- Да что я то? Вы скажите мне, что с ним? Как его нога? Что вообще с ним сейчас?
- Жизнь его в безопасности. Два дня ему делали операцию на ногу. Врачи не могут сказать, успешной ли она была. Они только повторяют, что кость не сможет сростись ровно, и вряд ли он сможет ходить.
- О, Господи! А как он?
- Как он? Говорит, что лучше бы он разбился насмерть, чем остался таким, какой он сейчас. Постоянно называет себя калекой.
- А что это за больница?
- Он просил не говорить тебе.
- Почему? Я же спасла ему жизнь?!
- Да, я знаю. Но он не хочет, чтобы кто-то видел его таким.
- Прошу вас... - Вдруг я снова услышала его голос: "Скажи ей, что ты дочь администратора больницы края, и что он отблагодарит эту больницу за помощь мне и за информацию тебе". Так я и поступила.
- Да? Что ж... Это центральная железнодорожная больница. Он лежит в одной из палат. Спросишь в регистратуре или приемной. После чего она повесила трубку. Только при телефонных гудках, я поняла, что снова не спросила его имени. Как же я его найду? Но это были уже мелочи. Я схватила сумку, закинула ноги в шлепки и побежла туда, к нему.
В приемной я долго пыталась объяснить, с какой именно травмой он лежит в больнице. Сестра назвала мне его фамилию и палату. Я поднялась на нужный этаж...
Здесь было очень серо и влажно. И что меня удивило больше всего, здесь совсем не было людей. Я ожидала увидеть хотя бы ту девушку, которая звонила ко мне, но потом я решила, что это был кто-то из главных в больнице. Конечно, что ей тут делать?
Я постучала в палату. Его голос что-то прохрипел. Я вошла. Здесь было заметно светлее, но холод и влажность оставались. По середине большой неуютной палаты стояла кушетка. Она выглядела очень неудобной и маленькой для его роста. Я впервые находилась в палате у человека с физической травмой. Как в кино: нога подвешана и вся в бинтах. На полке только пустая ваза и стакан заплесневевшей воды. Я не понимала, почему я так оттягиваю момент, когда мне придется посмотреть на него. После того, как я обсмотрела всю палату от пола до потолка, я наконец обратила взгляд на него... Измученное, болезненное лицо. Оно как будто постарело за эти четыре дня. А может я просто не обратила внимания на то, что весь его лоб был пронизан мелкими морщинками. Грустные широко раскрытые голубые глаза, которые пробегались по моему силуэту. Я сделала несколько шагов по направлению к нему. Я не знала, что нужно говорить... Но он, видимо, правда умел читать мысли, понял это и сказал:
- Почему ты боишься меня?
- Почему ты так думаешь?
- Не знаю точно... но я так чувствую...
- Чувствуешь? Разве такое возможно? Как ты, совсем меня не зная, можешь меня чувствовать?
- Может ты не будешь задавать одни только вопросы?
- Прости. Я не хотела... - я почувствовала, что краснею.
- Все нормально. Я сам виноват, накинулся на тебя. Так я еще не отблагодарил тебя...
- Сестра сказала мне, что ты вовсе не рад этому...
- Но отблагодарить тебя все же стоит! Ведь мы же не знали, что мою ногу не спасти! В общем, спасибо тебе!
- Любой сделал бы тоже самое!
- Но ты стойко держалась! Я Стас. - И он попытался улыбнуться.
- Аня...
- Спасибо тебе, Аня! Ты просто спасительница!
- Что тебе еще говорили врачи?
- Лечить, лечить... очень долго лечить и может быть и еще потанцую...
- Так что же случилось тогда на вокзале?
- Я же сказал тебе?!
- Ты соврал!
- Что? Как ты можешь такое утвержать?
- Я чувствую... - и мы засмеялись. Мне было странно наблюдать за тем, как этот бессильный перебинтованный человек смеется над самим собой... Но это было так искренне...
- У тебя веселый смех, знаешь? - Я видела, как он смущался, когда говорил это. Но я не заострила на этом свое внимание.
- Да, мне многие об этом говорят! Мама постоянно называет меня пустосмешкой! Потому, что я вообще могу просто так захохотать и долго не останавливаться.
- Хорошо тебе! А я пессимистичный человек. Почти никогда не смеюсь! Я и улыбаюсь то редко!
- Почему? Неужели такая плохая у тебя жизнь? - После моих слов, он изменился в лице: тень улыбки сошла, в выражении осталась только напряженность и замешательство.
- Прости, я не хотела затрагивать неприятные тебе темы.
- Ничего. Но лучше правда сменить тему. Чем ты занимаешься?
- Абитуриенка я! Собираюсь поступать в университет в нашем городе. А ты чем занимаешься? Ой! Занимался...
- Учился в политехническом университете, тоже у нас. Играл в группе. Был редактором молодежной газеты.
- Какой именно?
- "Пилот". Неужели читала?
- Это, пожалуй, единственное газетное издание, которое я когда-либо принимала в качестве полезного чтения! Мне очень нравится эта газета. А чем ты в ней занимался?
- Версткой, подбором и редакцией статей, ну и всем остальным - что достанется...
Так мы начали открывать друг в друге общие интересы. Он играл на барабанной установке. Мне всегда это нравилось. Я хотела поступать на компьютерный факультет, а он именно там и учился. Он играл в футбол, и я его обожала! Он мечтал переехать во Владивосток и я тоже...
И как-то совсем для нас неожиданно в палату заскочила сестра с криком: "Стасик, ну сколько можно уже девиц в палату водить? Так, девушка, уходите поскорее, пожалуйста и придете только тогда, когда наш пациент будет в состоянии сам открыть вам дверь. До свидания!". Она открыла дверь и указала мне на выход. Он прочел в моих мыслях: "Прощай! Как я сразу не подумала, что у тебя есть девушка? Выздоравливай! Я буду молиться за тебя! Ведь ты еще должен потанцевать на главной площади Владика! Прощай, Стас!". И я ушла.
Дни безжалостно пролетали друг за другом. Я не замечала того, как быстро проходит время...Подала документы, поступила, закончила первый семестр... Пришла зима. Ничего в моей жизни не изменилось. Я столько надежд возлагала на университет! А оказалось, что люди там такие же как и на улице: обычные, заурядные... Однажды проходя по коридору после очередного экзамена, я наткнулась на стенд с объявлениями о мероприятиях. Там висел большой плакат какой-то местной группы, которая должна была выступать в университете на Рождество. Я подошла к стенду, чтобы разгялдеть лица на плакате: четыре парня, сидящих на полу и пятый - за ударной установкой. Но его лицо нельзя было разглядеть - на нем была надпись: "К сожалению, теперь в нашем составе нет барабанщика". У меня покатились слезы... В памяти начали проявляться картинки с того дня, когда я познакомилась со Стасом. Его измененное тяжестью лицо, нога с многочисленными переломами... Я не могла ничего с собой сделать, мне было больно, но причину этого понять я не могла. С таким состоянием я прожила еще несколько месяцев...
Пришло новое лето, а вместе с ним и прошлогодние обычные дни, в которые я вырывалась из дома. Сегодня и направилась в парк. Там как всегда было много маленьких детей, они играли, качались на качелях, бегали с собаками... Их беспечность и беззаботность воодушевляла меня, я начинала верить в большое светлое будущее! Уже собравшись идти домой, я решила сделать еще один кружок по парку. Идя по аллее между кустами жасмина (мое самое любимое растение...), я услышала какой-то странный скрип в стороне от дорожки. И я обернулась: ... молодая девушка везла инвалидное кресло, в котором сидел парень с перебинтованными ногами... Она что-то ему рассказывала, они оба улыбались... Она неожиданно обошла коляску, присела и поцеловала его. Он пристально смотрел ей в глаза. Когда девушка отошла назад, я до конца убедилась, что этот парень на самом деле Стас. Я развернулась и побежала подальше от этого места. Но чертовы новые набойки гремели на весь парк. Они увидели меня, и Стас узнав меня, крикнул: "Не может быть! Аня, это ты? Постой!". Я покорно остановилась. Они приблизились ко мне.
- Не верю своим глазам! Ты!? Что ты здесь делаешь?
- Привет, Стас! Ну, как что? Гуляю.
- А почему бегом?
- Так... вышло. Рассказывай, как ты? Как продвигается лечение?
- Я... в порядке. Могу даже сказать, что физиотерапия делает свое дело. Вот только разбинтовывают меня лишь на ночь... Кстати, познакомтесь! Это...
- Алена, девушка этого ангела! А ты должно быть та самая Спасательница, Аня?
Я бессильно киваю...
- Что ж, прими мою глубочайшую благодарность, за то, что помогла ему! Жаль, что меня не было там тогда...
- Не начинай, Алена! - Он преостановил ее явно наигранный пыл. - Может быть отметим встречу? Сколько времени то прошло? Год?
- Да, ровно год... Но он прошел очень незаметно.
- Ты наверное уже с экзаменами покончила? Как оно?
- В порядке! Вхожу во вкус учебы, это потрясающе!
- Да, Стасик много рассказывал про ваш факультет! Ему тоже очень нравилось учиться. Он был лучшим учеником!
Так продолжалось очень долго, пока Алена наконец не сказала, что Стасу пора отдыхать. Я была совершенно разбита. Он дал мне свой сотовый и домашний и попросил не теряться. Мы нежно распощались и я отправилась домой.
Домой я зашла с улыбкой, хотя и снова не могла объяснить ее причину. Мне было хорошо и приятно от мыслей о том, что с ним все почти в порядке, что о нем заботятся. Но больше всего меня радовала его улыбка от встречи со мной. Почему-то мне показалось, что он на самом деле был очень рад нашей встрече. Сейчас, спокойно сидя у себя на диванчике, я могла анализировать этот вечер в парке. Стас, все такой же привлекательный и невообразимо возвышенный! Он был мне рад, хотя я и склонна к мысли, что это всего лишь его радушие... Алена, красивая, относилась к нему с полной беспечностью, но она заботилась о нем, даже на прогулке она делала для него все, что было в ее силах, чтобы облегчить ему жизнь. Я... все такая же серенькая, тихая, желающая полюбить чудо, которое будет непохоже ни на кого другого... Пока я размышляла об этом, на мой сотовый пришло сообщение: "Анют, прости меня за Алену, она вела себя как последняя идиотка!". Я была в замешательстве! Зачем он это сказал? Ведь я же ничего не выказывала против Алены. Разве что только, ему было не все равно? И я ответила: "Это твой выбор. За что тут извиняться?". Он очень резко прислал ответ: "Ты заблуждаешься. Завтра на набережной в семь. Прошу тебя, приходи!". И я провалилась в глубокий сон.
Я проснулась среди ночи и почувствовала, что все лицо в слезах... раньше со мной такого не было.. я вообще не привыкла запоминать свои сны, поэтому в тот момент мне пришлось приложить очень много усились, чтобы вспомнить сон, который мог вызвать такую реакцию. Я долго сидела в полной темноте, представляя самые кошмарные фрагменты из своей жизни и вдруг возникла четкая, ужасающая картина: большой город, на горизонте виднеется море, какое-то оживленное место, похоже... на вокзал. Люди суетятся, кричат... В самом центре огромная толпа. Они расступаются и я вижу это: ... на земле неподвижно лежит парень, высокий, светлые слегка-вьющиеся волосы, коротко остриженные, необычная одежда для парня такого возраста (может лет на пять старше меня). Проявлялась эта необычность в цвете: серые брюки и небесно-голубая кофта без рукавов, открывающая очень красивую мускулатуру. Его распахнутые глаза полностью сливались с цветом кофты и излучали что-то такое доброе и искреннее, но было непонятно, что именно они хотели произнести. Я вдруг услышала голоса людей вокруг: "Бедный мальчик, такой молодой... А родители? Надо же кому-то сообщить!.. А он наверное приезжий?.. Какой кошмар!!! Почему природа лишает нас таких красивых людей в таком прекрасном возрасте?". Меня охватывает ужас и дрожь. Я наклоняюсь над ним и кладу руку ему на грудь... не дышит... Что же теперь делать? Господи, почему ты лишил меня его? За что???
Я почти не в состоянии принимать какие-то решения. Врачи спрашивают, кем я прихожусь "телу", я реагирую только киванием. Их, видимо, не устроил такой ответ, но оторвать меня от него они не могли и мы вместе поехали куда-то. Я подозревала, что это будет морг, но мне не хотелось об этом думать. Я провела рукой по его грудному карману и нащупала в нем что-то бумажное. Это было очень странно для него: он никогда ничего не клал в карманы. Я вытащила это "что-то", "этим" оказался сложенный вчетверо тетрадный листок. Я видела, что на обороте что-то написано его рукой, но я не могла тратить сейчас на это время: его ведь скоро отнимут у меня навсегда. Стас, мой Стас... Что они с тобой сделали? Почему ты не воспользовался своим даром? Почему не прочел их мысли? Я уже начинаю захлебываться от слез и резко просыпаюсь.
Для чего был этот сон? Неужели Стас в опасности? Может нужно ему позвонить? Нет, сейчас четыре часа ночи...Нужно попытаться уснуть...
И вот наступило долгожданное "Завтра на набережной в пять". Да, я пришла раньше на два часа, но этому было логичное объяснение: я очень переживала. И за него и за себя. Что-то должно было произойти и пока я не пойму степень опасноти или важности этого события я успокоится все равно не смогу.
Как ни странно но я ожидала, что он тоже прийдет рано. В этом смысле ему очень повезло: для того, чтобы читать чужие мысли ему не нужно было вступать в зрительный контакт, он мог проделывать это на любом расстоянии. И он пришел почти одновременно со мной. Он кивнул головой вместо приветствия. Я же не стала молчать:
- Привет! Как ты?
- Я? Не знаю. Мне стало не интересно следить за своим здоровьем. В последнее время мне как-то не до него.
- Как это? Ты должен, просто обязан, следить за собой! Почему ты бросил это?
- Должен? А для чего? Кому нужно мое здоровье? Ответ так прост - никому!
- Почему ты так говоришь? Что произошло в твоей жизни перед этой катострофой? Что было с тобой? Какой жизнью ты жил? Почему ты никогда не говоришь об этом?
И то, что происходило дальше просто невозможно описывать, но я попытаюсь. Он развернул свое кресло так, что стал сидеть спиной ко мне. И я снова почувтствовала эту его странность - передавать мысли... Он "сказал" мне: "Сейчас я буду учить тебя этому. Ты должна просто ответить мне. Мысленно. У тебя получится!".
Я не знала, как это: "ответить мысленно". Но по его нетерпеливому хрусту в пальцах, я понимала, что времени на раздумья он мне не предоставлял. нужно было как-то Это сделать. И я представила, что разговариваю сама с собой, но только с ним. Бессмыслица какая-то. Но... я "произнесла": "Я Аня".
- А я Стас и мы оба это знаем. Еще мы знаем, что дальше так продолжаться не может. - его словно прорвало! Он стал говорить такие странные вещи, о которых я совсем не позволяла себе думать на протяжении этого года, что мы с ним не виделись.
- Прошел год. А ты дрожишь рядом со мной. Отчего, Аня? Думаешь это совсем незаметно? Заблуждаешься. В парке ты пыталась убежать от меня и Алены - я видел. Я не знаю, что нужно говорить в подобных случаях... Знаешь, весь этот год я жил одной только мыслью (в этот момент я затаила дыхание...) о том, что раз уж ты меня спасла, то я не имею права мириться со своей жизнью! Я должен продолжать бороться! И чем больше я об этом думал, тем больше я осознавал, что единственный человек, которому я обязан жизнью и ради которого я продолжаю жить - это ты. И это ужасно! Было ужасно до вчерашнего дня. Я не знал, встречу ли тебя снова. Не знал, как мне бороться с тем, что тебя никогда нет рядом. Потом появилась Алена. Ты удивляешься тому, что она появилась? Я так и думал! Да, она не знала меня до катастрофы. Алена видела меня только таким. И как бы глупо это не прозвучало после того, что ты, конечно же, видела в парке - мы просто друзья. Иногда ее заносит, но это лишь от жалости ко мне. Она замечательная девушка, но мы оба с ней знали, что ничего между нами не выйдет. Слишком мы разные. Однако, она стала помогать мне во всех моих начинаниях. Первое, что мы сделали вместе - ремонт моей барабанной установки. Мы изменили ее так, чтобы я смог играть не меняя кресло. Я был очень ей признателен, но в тот момент, когда я благодарил ее, я вспомнил о тебе. Только тебе я был обязан всем! Аня, я в растерянности! После того, как я снова обрел тебя, я уже не представляю, как я вновь буду жить без тебя! Что мне делать?
Я не могла это осознать... Я не видела его глаз (он так и не повернул ко мне кресло). Я не знала, что нужно говорить... Я продолжала стоять за его спиной в полном оцепенении.
Внезапно, Стас вскрикнул и нагнулся к ногам. Снова тот же стон, что и год назад... Он не справлялся с болью. Я наклонилась к нему, провела рукой по тому месту, где по идее должна быть коленка - никакой реакции с его стороны. Я подняла на него взгляд. Вот актер! Как же правдоподобно он сыграл боль, чтобы спровоцировать мою близость к нему... Стас взял меня за руку, поднес ее к своему лицу и прошептал в нее: "Не оставляй меня одного, прошу тебя! Только рядом с тобой я чувствую, что жив!". Я все также беззвучно смотрела ему в глаза...."